Курица Телевизор на кухне включен. Что-то кипит на плите. Разместив курицу на дощечке для резки мяса, я пытаюсь разделить ее на несколько равных частей. Кровь курицы размазалась по дощечке. И тут, сделав неловкое движение, я ударяю себя изо всех сил ножом по большому пальцу. Моя кровь размазывается по дощечке вместе с куриной. Теперь мы с курицей - кровные сёстры. По телевизору показывают сентиментальный фильм и щекочет ноздри запах жареного мяса и чеснока. Вот, наконец, счастливый финал - слепая девочка начинает видеть, кукольного вида, ухоженная до отвращения женщина наконец признаётся ей в том, что она ее мать, и я, к своему собственному удивлению, прослезилась. Привлеченный запахом курицы на кухню заходит папа и я отворачиваюсь, чтобы он не видел моих слёз. Ведь это глупо - чего, спрашивается, я плачу? Курица будет прекрасным гарниром к молодой картошке. 1999 г.
Один из моих снов Ты слышал, какой был ночью ливень? Я не спала. я слушала шум воды, завернувшись в одеяло. Казалось, нас смоет куда-то в бездну, ветер с остервенением хлопал брезентовыми стенками фургона, лошади испуганно хрипели и били копытами. А утром было тихо и светло, все скакали молча, ежась от холодного ветра. В каждом городе ждут наш маленький цирк. Люди начинают собираться задолго до начала и следят за приготовлениями, пока мы расставляем сцену и вешаем кулисы. Я стою за сценой одна, не замеченная никем, отогнув край грубой ткани и смотрю. Все проходит , как в тумане, только мое выступление - самый яркий миг. Вот, наконец, и мой выход. Я отбиваю ритм голыми ступнями и музыка появляется из ниоткуда, как будто звучит воздух, Она становится все громче, мой танец все неистовее. Вопреки законам тяготения я повисаю в воздухе и ударяю одной ногой о другую, ни на секунду не прекращая стремительного ритма. Я выкрикиваю свои озорные песенки, зная, что люди не всегда понимают мои шутки, но все равно будут смеяться над нелепым клоунским нарядом и неистовым танцем. Я никогда ничего не планирую заранее, все выходит само собой, целостно и метко. И глядя на танцующего клоуна никто не задумывается над тем, мужчина я или женщина. Музыка постепенно гаснет и я ухожу. Всякий раз пытаюсь вспомнить, о чем я пела, но не могу. Я только знаю, что есть один яркий миг, когда я должна выйти на сцену. Я ухожу за кулисы. Никто из труппы не говорит мне ничего, да я и не спрашиваю ничего у них. Я знаю, что есть такая грань, за которой Это уже не может быть плохо или хорошо. Оно просто есть. Вечером мы пошли купить еды на нашу дневную выручку и канатоходца ужалила в глаз оса. Глаз распух. Мы смеялись над тем. что теперь ему трудно будет держать равновесие. Он не обиделся и смеялся вместе с нами. Разве мне что-то нужно кроме угла, в который я могу забиться и теплого одеяла? Сколько бы мы не заработали, нам всегда хватает еды на всех. Разве мне что-то нужно, кроме моих друзей и одного яркого мига? Мы путешествуем из города в город, не задерживаясь нигде надолго и в каждом городе ждут наш маленький цирк. Сегодня ночью снова был ливень, но я крепко уснула. Я не боюсь. Холод не обманет меня, я знаю, что скоро будет тепло. 2000 г.
а можно мне тоже попробовать - продолжение ? все равно нах кому нада.
итак.
курица-2, смотрите в луччих кинатеатрах города.
она была молодой - всего год с полтиной. но для столь юнного и нежного возраста, уже имела весьма развитую грудинку и симпатичные окороки. хотя, конечно, стеснялась своей внешности. я говорю "конечно", потому как это очень фрустрирует: когда выпадаешь из стаи... - но лишь тех, впрочем, кто не способен взмахом крыльев опереться на ветер свободы. Она была не из таких. - Обычная себе такая забитая затурканая сельская девченка... - Для которой шаг вправо-влево от курятника равносилен апокалипсису. пусть даже и маленькому - кому какое дело до масштабов, когда речь идет о себе? - естественно мир велик, а предметы в нем страшны тогда. но, Лидия - так звали ее, со всеми перьями и потрохами, не желала забивать себе голову подобной чушью, ограничиваясь лишь интуицией на уровне - зя/нелья. И, по-своему, была права: а нужны ли обьяснения, если результат одинаков. Более того, может произойти и весьма наоборотный случай, когда разложив по полкам себя, мир и поняв единость их, вдруг все выйдет из под контроля, и останеться лишь стремительно падать в неизвестном направлении - ибо летать теперь умеется, а куда - не знамо. горе от ума. или для ума. - смотря как посмотреть. или послушать. можно пощупать. понюхать - а все равно ошибешься. а ведь не хочется, правда? - дураком-то быть обидно. особенно убив для этого много-примного времени. вот тут-то на выручку нам, в исполнении Лидии и приходит та самая. да. она. единственная в своем роде. числе, падеже и прочих формах. встречайте (трам-парарам) и н т у и ц и я. будто доктор Айболит - всем поможет и простит. или прощал - это другой доктор. а может и не доктор вовсе... надо спросить у пластилиновой вороны - она спец по предположениям... впрочем, мы отвлеклись - не о воронах ведь речь, и не о вОронах тоже. курица. Лидия. для друзей - Лида/Лидка. иногда под настроение Лидка-незабудка.
было утро. теплое, мягкое, сытое утро. - хозяева молодцы: не забывают сыпать в кормушку. и не всяких хлам, как у соседских: пшеничку заплесневелую, с позапрошлой осени. да еще от силы жмени две на всех... - а у нас вона как - полный судок свеженькой ярой. надо будет вечером побольше яичек им нанести - за добро им же платить нужно. мне так мама говорила - когда мы только только перья наросли. правда потом делась она куда-то... и хозяйка приходила в гости. - все так обрадовались наверное. кричали сильно потому что... - мама громче всех радовалась. а потом я ее не видела. наверное ее хозяйка на волю отпустила - чтоб она с гусями осенью летала куда захочет. я выросту и тоже полечу. обязательно. ой! - а вот и эта... все время забываю как зовут, - странные у них человеческие имена... ко мне идет. наверное тоже сейчас вот так запросто возьмет на руки подбросит высоко-высоко, и скажет "лети!"... лети Лида, лети!! лееетиииииии!!..... божмой, неужели!... но.. так рано... наверное я очень хорошо и много яиц несла, - лучше всех! ура, ура, ураааааа!... только бы поскорее. ой, а я ведь совсем неготова... ! .. так, быстренько чистимся по перышкам, тааак... правое, левое - хвост и... ! фух, ну, Лидка, держись! - ура. н а к о н е ц т о. все. готова.
ой, а руки-т у нее, теплые и мягкие - хорошие, они все-таки, человеки, существа, хоть и не летают... бедняжки. аж жалко! - вот если бы я большая-большая стала, - катала бы их на спине в ключе с журавлями - лететь выше облака, отдыхая на точке: где земля сливается с небом...
эээй!! - поаккуратнее! я тут вас, между прочим, в небо катать собираюсь... и вообще, куда ты меня ложишь?? - что за полено? здесь твердо и неудобно! - это только вы, люди, на боку лежать привычные... а мне еще к тому же и невидно ничего! - рассержено ворчит маленькая Лида. - и что это за штука с железом ?? - осторожней! голову задене... .... .... все. готова! - послышалось из кухни. - курица будет прекрасным гарниром к молодой картошке.
Курица-3 или "Она плавает в формалине" (найдено на просторах инета)
Признаюсь честно, я не вегетарианка и никогда не была равнодушна к мясу вообще и курятине в частности. Я люблю куриное мясо почти в любом виде - жареное, вареное, копченое, поэтому быстрый рост количества магазинов, где я могла купить уже готовую, да еще к тому же и горячую курицу-гриль, меня радовал. Удивляло только одно - скорость приготовления курицы. Когда я готовила дома в духовке на вертеле маленького цыпленка - у меня уходил на это как минимум час, обычно даже больше. Здесь же мне предлагают довольно увесистую птицу, на приготовление которой ушло всего двадцать минут. Мы обсудили такую удивительную способность курицы к приготовлению с мамой и пришли к выводу, что птицу заранее как-то готовят - варят или что-то в этом роде, или пропитывают чем-нибудь, что способствует некоторому смягчению мяса. Когда мы готовим шашлыки, то мясо несколько часов вымачиваем в вине или, в крайнем случае, в уксусе, с той же целью - смягчить мясо, чтобы ускорить его приготовление. Попробовав шашлык, почти всегда можно сказать, в чем вымачивали мясо - в вине, квасе или в уксусе. В загадочных же курах-гриль никакого привкуса не чувствовалось. Мамино предположение, что кур вымачивают в водке, было нами с мужем опровергнуто. Через какое-то время обнаружилась еще одна интересная особенность услужливо приготовленной в магазине птицы. Собираясь уезжать отдыхать, я купила себе на обед цыпленка-гриль, съесть всего не смогла (оно и понятно, только с голоду можно предположить, что человек в состоянии съесть целую птицу), завернула остатки в фольгу и автоматически убрала в холодильник - к этому моменту уже благополучно размороженный, пустой и отключенный - и уехала. Через две недели я вернулась, увидела в холодильнике фольгу, осторожно вытянула ее, чтобы выбросить, и удивилась, что курица в ней не протухла. Есть я ее, конечно, не стала, но заподозрила неладное и перестала покупать загадочную птицу. Секрет чудесной куры-гриль раскрылся совершенно случайно и очень огорчил меня. Увы, в многих знаниях много печали. Как-то раз задержались мы на работе допоздна и, голодные, шли к метро с сослуживцами. Вдруг ветерок донес аромат готовой курицы. "Зайдем, перекусим?" - предложила я. "Чем, курицей?" - спросил меня один сослуживец, почему-то вдруг побледнев, как полотно. "Ну да, вон как вкусно пахнет."
- А ты знаешь, что она проформалиненная?
Тут все остановились и в удивлении уставились на говорившего. Он подтвердил свои слова: - Когда я был студентом, то пошел подрабатывать в круглосуточный магазинчик, делать куры-гриль. Когда я увидел, что кур перед приготовлением вымачивают в формалине - то не поверил своим глазам, решил, что это особенность именно этого заведения, уволился, перешел в палаточку на рынке, тоже этими самыми курами торговавшую. То же самое. И в третьем месте тоже. И теперь всем своим знакомым рассказываю, чтобы не покупали этих кур, не травились. Рассказ произвел неизгладимое впечатление на коллег, и только девушка-секретарь, очевидно, подзабывшая школьную химию, спросила: "А чем так уж плох формалин?" Я с горячностью принялась рассказывать ей, что формалин - совершенно не пищевой продукт и вообще яд, что в нем вымачивают трупы в анатомичках, чтобы веками лежали и не портились, что его добавляют в лаки и некоторую другую бытовую химию... Девушку моя тирада не убедила, пришлось залезть в химическую энциклопедию и выписать то, что касается воздействия формалина на организм человека. Формалин – это водный 4% раствор формальдегида или муравьиного альдегида, к которому для химической устойчивости прибавляют еще немного метанола. Жидкость эта имеет довольно противный острый характерный запах. Формальдегид обладает сильнейшим бактерицидным действием (вот почему не пропала курица, забытая в холодильнике!) и неплохим – дубильным. При попадании в организм человека формальдегид вызывает воспаление слизистых, убивает микрофлору (и вредную и полезную), вызывает гибель нервных клеток, а позже - необратимые изменения в печени, почках, селезенке. Метанол, или метиловый спирт, известен своим милым свойством вызывать слепоту и смерть. И формалин, и метанол – канцерогены.
Курица- 4,5,6,7... или Ой,петух!))))) Неолины рассказы
НЕ ТЕ ОТНОШЕНИЯ Милое, красивое существо лет двадцати двух Наденька Воронова никак не могла сдать экзамен по сопромату.
Преподаватель Николай Семенович все отклонял и отклонял.
Наконец, извинившись, просрочив все на свете, Наденька решилась в последний раз. Свидание состоялось в неуютном, полутемном закутке, около аудитории. Взяв билет, Наденька заплакала. Николай Семенович, солидный, женатый мужчина лет около сорока, посмотрел на нее холодным взглядом.
— Вот что, Наденька, приходите ко мне в субботу в восемь часов вечера. Я буду один. Вы меня поняли?
— Да, — как-то неожиданно тупо и даже согласно пролепетала Наденька.
— Запишите мой адрес.
Надя сама не понимала, что делает. Однако же ко всему этому она была фрейдисткой и верила во Фрейда, как в своего отца.
В субботу ровно в восемь часов она была у преподавателя.
— Вы один, Николай Семенович? — жалобно спросила она.
— Да, один. Ни жены, ни детей нет.
— Николай Семенович, — заплакав, ответила Наденька, — я вас понимаю... Что тут можно сделать? — всплеснула она руками. — Вы неудовлетворены женой...
— Ну-те, ну-те! — пробормотал Николай Семенович.
— Но знаете, — робко вставила Наденька, — ведь всем известно, что в этом случае лучше всего помогает огородничество. Огородничество прекрасно компенсирует сексуальную неудовлетворенность.
— У меня все наоборот, — сердито возразил Николай Семенович, — именно, невозможность заняться огородничеством я компенсирую половой жизнью с супругой. Но учтите, что ни огородничество, ни супруга не имеют к нашим отношениям ничего...
— Так что же вы от меня хотите? — вспыхнула Наденька.
— Наши отношения будут более серьезны. И в некоем роде странны...
— Странны?
— Да, — ледяным голосом ответил Николай Семенович. — Но учтите, Надя, ни вашему здоровью, ни вашей психике не будет причинено никакого ущерба. Вы согласны?
— Да... Если так.
— Зачетка при вас?
— Угу.
— Ну так раздевайтесь, милочка.
— Насовсем? — пролепетала Наденька.
— Насовсем, — сухо ответил Николай Семенович.
Наденька разделась.
— Пройдемте в эту комнату. Так, — вдруг как-то непонятно, не глядя на голую Наденьку, проговорил Николай Семенович. — Видите эту кровать? — резко спросил он. — Помогите мне передвинуть ее в центр.
Наденька, опостылев самой себе, стыдясь лунного света, помогала. Николай Семенович, однако ж, был очень строго одет, даже строже, чем бывал на кафедре.
— Кота уберите, — приказал Николай Семенович.
Наденька вынесла кота на кухню.
— Настольную лампу перенесите в угол. И слегка притемните. Вот так. Все стулья вынесите на кухню. И чернила тоже унесите.
«Что-то теперь будет?» — остолбенело подумала Наденька. В душе она была совершенно чиста.
— Ну-те, ну-те, — так встретил ее Николай Семенович, когда она вошла в комнату.
Странно, что он почти совсем не бросал взгляда на ее вполне адекватную фигуру.
— Николай Семенович, ради Бога... — заплакала Наденька.
— Ничего, ничего, милочка... Я же вам сказал, ничего страшного не будет. Только не дрожите так.
— Что мне теперь делать? — трагически воскликнула Наденька.
— Ложитесь на кровать. Так, как есть. И ничем не накрывайтесь.
Наденька тупо легла на огромную, двуспальную постель. Почему-то вспомнила кота, который мяукал в закрытой кухне.
— Ну-с, ну-с. Итак, на меня не обращайте внимания. Лежите на постели и каждую минуту вскрикивайте: «Ой, петух! Ой, петух!»
— Николай Семенович!
— Что «Николай Семенович?!» Делайте, что вам говорят! Лежите и вскрикивайте «Ой, петух!».
— Николай Семенович!
— Надя, — ледяным голосом повторил Николай Семенович. — Я сказал все.
— Ой, петух! — робко, с каким-то даже молитвенным оттенком воскликнула Наденька.
Ответом была гробовая тишина.
— Ой, петух! — повторила Надя, закатывая глаза. Почему-то в стороне ей показался чей-то лик, но опять же вверх тормашками. — Ой, петух! — почти дурашливо выкрикнула она в третий раз.
— Надя, — тяжелым, гипнотическим голосом проговорил где-то сбоку Николай Семенович. — Не кривляйтесь. Говорите четко и спокойно через каждую минуту «Ой, петух!».
Душа Наденьки оледенела. Равнодушная даже к своей груди, она начала выкрикивать эти глупейшие слова. Они звучали в пустоте, как стон святого, отлученного от Бога. Прошло несколько мгновений. Наденька робко взглянула, что же все-таки делает Николай Семенович. Оказалось, Николай Семенович всего-навсего с важным и надутым видом (важнее, пожалуй, он никогда не был) равномерно, строго и чинно, в черном костюме, ходит вокруг кровати. Наденька обомлела. Великолепна же была эта сцена, когда почти профессор, не удостоив даже взглядом голую студентку, сумрачно, как ученый кот, попыхивая трубкой, ходит вокруг постели, без всякого намека на сублимацию, а голая Наденька то и дело выкрикивает в пустоту: «Ой, петух! Ой, петух! Ой, петух!»
Наконец минут через двадцать Николай Семенович глянул на часы так, как будто занавес опустился.
— Ну вот и все, Наденька, — равнодушно проговорил он, даже чуть позевывая. — Одевайтесь.
— Ого! — только и воскликнула Наденька.
Через несколько минут она была на кухне, одетая. Николай Семенович мирно, за бедным столом, попивал чаек с сухарями.
— Ну как? — спросил он воткнув в нее тусклый взгляд.
— Ничего, — испугалась Наденька.
— Ваша зачетка?
— У меня в бюстгальтере, — окончательно запуталась Наденька.
— Угу, — ответил Николай Семенович.
Счастливая, с пятеркой в графе, Наденька, оправляясь, поползла к выходу.
— Одну минуту, Надюша, — мрачно сказал Николай Семенович. — Можно встретиться с вами у памятника Гоголю в среду в 18.00?
— Да, да, — пробормотала она.
— Разговор будет еще более серьезный и глубокий, чем то, что было сегодня.
— Ага, — ответила Наденька.
В среду, ровно в 18.00, почти чиновничья фигура Николая Семеновича чернела у памятника Гоголю. Наденька, верная какому-то непонятному чувству долга, заметила его издалека.
— Вот что, Надя, — сжав трость и даже несколько побелев, выговорил Николай Семенович, когда они уселись на скамью, — можете ли вы раз в полгода и в дальнейшем приходить ко мне и в точности повторять то, что было?
— Но Николай Семенович!
— В чем дело?!
— Николай Семенович! Но почему бы вам не попросить жену совершать это?
— Не те отношения, — сухо ответил Николай Семенович. — Поймите, Надя, — проговорил он потом, и Наденьке показалось, что волосы его поседели, — для меня это вопрос жизни и смерти. Мне неудобно предложить вам плату за этот сеанс, это оскорбило бы вас, меня и вообще все в целом... Прошу вас согласиться только из уважения ко мне... Повторяю, для меня это вопрос жизни и смерти.
— Ну, раз это касается смерти, — вдруг заплакала Наденька, сама не понимая, что говорит, — я согласна.
С тех пор каждые полгода Наденька приходила домой к Николаю Семеновичу, молча раздевалась, передвигала кровать в центр, ложилась на нее и дико выкрикивала «Ой, петух! Ой, петух!»; Николай Семенович же, строгий и подтянутый, без малейшего лишнего движения многозначительно ходил вокруг нее, ничего другого не делая.
Промежду этих контактов они нигде не встречались и вообще не обменивались даже словом по телефону.
Так прошло много лет; большинство ушло в лучший мир; осиротело сознание. Наденька счастливо вышла замуж, родила детей, была вся в хлопотах и жизнерадостности; но «сеансы» не прерывались ни на один раз.
Наконец Наденька стала солидной, высокопоставленной дамой с собственной машиной и выездом на дачу, Николай Семенович же стал старичком, однако ж симбиоз продолжался, история все тянулась и тянулась...
Умилителен же был вид Надюши, когда она, пышнотелая, респектабельная супруга, голенькая, точно молясь сумасшедшему идолу, выкрикивала в пустоту: «Ой, петух! Ой, петух!» Николай Семенович же был по-прежнему невозмутим и, весь в седине, оторопело шагал вокруг кровати, опираясь на палку.
А однажды Николая Семеновича не стало... Наденька повесилась ровно через три дня после того, как случайно узнала об этом, — повесилась у себя дома, в коридоре.
КУРИНАЯ ТРАГЕДИЯ Курица была беленькая, слегка жирненькая, и жила у самого синего моря. Клю-клю-клю — этим звуком было наполнено все ее существование. Но каждое утро, проснувшись, она любила, спрятав голову на груди, прислушиваться к стуку своего сердца. Этот звук казался ей таким жутким и родным, исходящим из самой себя, что она часто, наслушавшись его, убегала во тьму. В этом отношении это была странная, непохожая на других курица. В остальном она не отличалась от самых обыкновенных кур.
Ей часто было легко и просторно, когда она катилась по очень нежному и обволакивающему, что люди называют воздухом. И на твердом она чувствовала себя покойно, только давило в ногах.
Весь мир казался ей резкой, крикливой картиной, в которой что-то исчезало и что-то, появлялось. Она различала большое и маленькое, быстрое и неподвижное, шумное и тихое. Боялась она большого и скорого, особенно скачущего на нее. И утречком, выйдя на свет, среди всего этого хаоса звуков и метаний, всем куриным нутром своим она чувствовала нападение и бросалась в сторону. И все нежное мясо ее, даже в самых глубинах, между косточек, превращалось в один плотный, беспрерывный, бьющийся крик.
Это было до безумия страшно и в то же время приятно, особенно когда опасность миновала. Поэтому, чтобы почувствовать приятное, она истерически кудахтала и, оберегая себя, шарахалась в сторону даже от падающего листа.
Случались, впрочем, дни, когда все проходило без ужасов или налетов, и мир становился тихим, понятным, как писк послушного цыпленка. Откуда-то залетали ей в рот мухи или прямо из Неизвестного сыпалось перед ее глазами нечто маленькое, к чему тянешься и отчего теплеешь. И она надолго погружалась в родное «клю-клю». Только иногда блеснет, бывало, что-нибудь чуждое из серии «ах», и ее куриное нутро ответит одиноким извивом страха.
Иногда ее бросало куда-то далеко-далеко, в глубину хаоса, кручений и звуков; ее ослепляло синее, летящее, шумное; а люди плескались в нем, довольные, — это было очень много всего, и она нервно отскакивала в сторону: издалека «оно» выглядело спокойнее.
Вообще, когда не случалось «нападающего на нее», мир поражал ее своей простотой и ясностью. И только по утрам, после сна, когда она прятала голову на грудь, ей становилось жутко от стука собственного сердца.
...Однажды, в один пронизывающий день, все было тихо и обычно. И вдруг она почувствовала, как на нее надвигается и хочет схватить ее нечто абсолютно страшное, раньше никогда не бывавшее, окончательное и вечно-нелепое.
Она хотела метнуться, но всего лишь перекувырнулась: тело плохо слушалось ее. И «это» полностью овладело ей: она ощутила, что ей некуда двинуться, некуда шелохнуться. Что-то подняло ее вверх и понесло. Это был железный, сжимающий полет. Вся переполненная безграничным ужасом, она вылила его в дикий, так что поднял уши далекий пес, крик. Ужас шевелил ее сжатое горло и, наверное, мог выдавить изнутри глаза. И теперь мир казался ей непонятным, стремительным и неизвестно откуда появившимся. Вдруг полет прекратился, и она очутилась на твердом. Но теперь она еще сильней чувствовала, как бешено надвигается на нее какой-то жуткий разрыв, вечная тень, и конец всему тому, кем она была внутри себя. Она ощущала этот надвигающийся разрыв каждой своей клеточкой, которая вопила, взывая к самой себе, и сама курица билась с таким внутренним отчаянием, что из дыр ее выбрасывалась кровь и слизь... Где-то совсем рядом, за стеной, раздавались точно такие же, исполненные ответного страха, но вместе с тем благополучные звуки. То были остающиеся жить куры. И их безумное и живое кудахтанье стало единственным, что слышала курица, потому что остальной мир был по-прежнему потаен и равнодушен... Внезапно она перестала видеть и слышать, но долго еще с тем же незатухающим ужасом бессмысленно барахталась в чем-то темном, упругом. Скоро исчезло и оно...
Супруги Ивкины зарезали в этот день на обед курицу. Мир был для них понятен, только когда они ели, мылись или достраивали свой дом.
Для самого Ивкина мир становился особенно темен во время голода, повальных бедствий и по ночам, когда у него случалось недержание мочи. В эти периоды он обычно долго и исступленно молился или решал геометрические задачки. Как раз в тот день, когда зарезали курицу, у Ивкина, под самое утро, «пошла моча». А под вечер он ел нежную, белую куриную плоть. И вскоре у него прошло недержание.
Обычная себе такая забитая затурканая сельская девченка... - Для которой шаг вправо-влево от курятника равносилен апокалипсису. пусть даже и маленькому - кому какое дело до масштабов, когда речь идет о себе? - естественно мир велик, а предметы в нем страшны тогда. но, Лидия - так звали ее, со всеми перьями и потрохами, не желала забивать себе голову подобной чушью, ограничиваясь лишь интуицией на уровне - зя/нелья.
Извините... Блокбастеры писать не буду... Просто хочу отметить: какое великолепное проникновение в пучину куриного сознания! Какое понимание Ольгиной кровной сестры, какое душевное сочувствие и переживание!!!!!!!!!!! Великолепно! Ослепительно! А ведь главный эпизод - это кукольно-неестественный фильм о слепой девочке... Глупая совместимость понятий у человеческом мозге.. Короче, рассказам всем виват! Курам счастья и великолепных кровных братьев, ибо сестра у них уже есть)))))))
– Я пришел сюда из другого мира, – сказал он, – в дни, когда ты был еще совсем мал. А в тот, другой мир я пришел из третьего, и так далее. Всего я был в пяти мирах. Они такие же, как этот, и практически ничем не отличаются друг от друга. А вселенная, где мы находимся, представляет собой огромное замкнутое пространство. На языке богов она называется «Бройлерный комбинат имени Луначарского», но что это означает, неизвестно даже им самим. – Ты знаешь язык богов? – изумленно спросил Шестипалый. – Немного. Не перебивай. Всего во вселенной есть семьдесят миров. В одном из них мы сейчас находимся. Эти миры прикреплены к безмерной черной ленте, которая медленно движется по кругу. А над ней, на поверхности неба, находятся сотни одинаковых светил. Так что это не они плывут над нами, а мы проплываем под ними. Попробуй представить себе это. Шестипалый закрыл глаза. На его лице изобразилось напряжение. – Нет, не могу, – наконец сказал он. – Ладно, – сказал Затворник, – слушай дальше. Все семьдесят миров, которые есть во вселенной, называются Цепью Миров. Во всяком случае, их вполне можно так назвать. В каждом из миров есть жизнь, но она не существует там постоянно, а циклически возникает и исчезает. Решительный этап происходит в центре вселенной, через который по очереди проходят все миры. На языке богов он называется Цехом номер один. Наш мир как раз находится в его преддверии. Когда завершается решительный этап и обновленный мир выходит с другой стороны Цеха номер один, все начинается сначала. Возникает жизнь, проходит цикл и через положенный срок опять ввергается в Цех номер один. В. Пелевин "Затворнег и Шестипалый"
Все даты в формате GMT
2 час. Хитов сегодня: 490
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Отправлено: 28.06.07 00:50. Заголовок: Олины рассказы
)))
Вот поэтому я мясо и не ем
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума